esper12 | 15 февраля. Утро. Большое перемирие

Уходим, сохраняя достоинство и не позволяя плевать себе в спину.
Ведь уходили не крадучись ночью. Уходили организованно, с гордо поднятой головой, достойно исполнив свой долг.

Командующий вышел последним и с полной уверенностью доложил, что позади не осталось советских солдат.
Таким командиром, таким выходом и такой армией, которая организованно и практически без потерь вернулась домой прямо из ада, можно и нужно гордиться.

1989 год

Сколько лет прошло с тех пор! А все же без волнения не получается даже думать об этом. Как и тогда, сжимает горло. Может, когда-нибудь появится великий режиссер или писатель, который сможет достойно передать будущим поколениям величие этого события в русской истории. И сердечную благодарность советских людей этому молодому еще тогда генералу за спасенных солдат, которых теперь уже точно смогут увидеть живыми их матери.
Во время вывода практически не было потерь. Только машина одна, кажется, сорвалась в пропасть с обледеневшего перевала Саланг. И это при сложнейшем движении огромного воинского контингента по охваченной войной стране!
Даже на обычных учениях или военных маневрах гибнет больше народа при любой, самой идеальной их организации. Так называемые неизбежные потери. А тут практически боевых потерь не случилось!
Перевал Саланг. Это невообразимое зрелище! Сотни сожженных машин, лежащих по обе стороны дороги, на склонах ущелий и на дне пропастей. Череда придорожных знаков в память о погибших. Там много участков, где при въезде нам говорили — лежите и не высовывайте головы!
После всего этого еще труднее представить, как можно было организовать вывод почти 140-тысячной группировки войск и не потерять практически ни одного человека.
Шли с развернутыми знаменами не только на последнем мосту, где снимали телевизионщики.
Обеспечивался вывод войск в два этапа. Первый — с 1988 года и второй — зимой 1988/89 года. Оба были проведены фактически без потерь, не считая столкновения на Южном Саланге. Но там была совершена провокация.
В то время проходила замена наших войск, которые стояли на охране Южного Саланга, на правительственные афганские войска. В основном вывод войск прошел безупречно.

Это, кстати, очень точный показатель отношения народа Афганистана к советским войскам. В Кабуле проводы были очень торжественными. Присутствовали президент, все руководство страны и, по сути, все население города. Были и цветы, и слезы. Это было искренне. Конечно, имелись и моджахеды, которые просто мечтали, как призывал тот же Гульбедин Хекматияр, устроить напоследок уходящим советским войскам кровавую баню. Ничего не получилось. Ни одной боевой потери личного состава и техники. Это очень важно. И главная заслуга тут принадлежит командующему 40-й армией генералу Борису Громову.
Мы выходили, а наши места занимала афганская армия. Все рассчитано. Тыл ни минуты не должен оставаться пустым.
Как и было оговорено, мы все передавали правительственным афганским войскам. Военные городки с полным благоустройством. Вселяйся и живи. Постели застилались новым бельем. Кондиционеры, если они там стояли, не снимались, часы висели, телевизоры и холодильники работали. Обстановка в кабинетах и комнатах отдыха сохранялась. Все принималось по актам.
Передавали трубопровод длиной 450 километров. По нему подавалось горючее. Ни много ни мало — миллион тонн топлива в год! В основном это был авиационный керосин для наших ВВС.
Наверху, на Саланге, стояла 43-я насосная станция, и оттуда до самого Баграма горючее шло самотеком прямо на аэродром. Этот участок моджахеды полностью уничтожили. Министр обороны Язов приказал восстановить его. Это было 25 января. Срок дал до 4 февраля.
Трубопровод в Баграме передавали… сержанту, потому что афганский трубопроводный полк разбежался. А у сержанта была печать. Составили акт. Сержант приложил печать и получил в свое распоряжение огромный исправный трубопровод. Он, конечно, сразу бы стал миллионером… если бы в трубах был керосин, а не вода!
На этом трубопроводе мы постоянно несли потери и в людях, и по горючему. Если посмотреть по годам, то в среднем не меньше шести процентов. То есть теряли примерно 60 тысяч тонн горючего в год. «Духи» постоянно атаковали трубопровод. Они прекрасно понимали его значение. Покоя тем, кто там работал и охранял его, не было никогда.
К августу 1988 года потери горючего увеличились до 12 процентов. А в январе, перед выводом войск, они составили около 25 процентов! Думаю, что те афганцы, которые жили возле этого трубопровода, до сих пор торгуют авиационным керосином.
У нас было два трубопровода — на Кушкинском направлении до Шинданда и от Термеза до Баграма. Велся строгий учет диверсий на трубопроводе. Как только на гарнизонных насосных станциях изменяется давление, тут же БТР с саперами уходит по линии устранять повреждения. Это нелегкая и опасная работа. «Духи» не только разрушали трубопровод, они минировали подходы, делали засады на ремонтников. А труб больше четырехсот километров! Все же мы с помощью инженерных войск справлялись с этими задачами.
Когда мы, летчики, выходили, то, как и все, передавали свое хозяйство афганцам. Но они не могли этим подарком воспользоваться. Афганские летчики ночью-то не летали никогда, а тут еще в горах! Пацаны, еле-еле обученные, как они могли даже в малой степени заменить нас? К тому же многие из них и не собирались оставаться и воевать. Они улетали следом за нами, посадив в самолеты родных и близких. Точно так же, кстати, потом бросили немцев, поляков, чехов, венгров. Бросили вьетнамцев и кубинцев, которые были до конца на нашей стороне.
Если пришел помогать, то не уходи, пока не будешь уверен, что без тебя те, кому ты помогал, не пропадут.
Уходить просто так нельзя еще и потому, что оставленное место пусто не бывает. Мы ушли, и наши казармы по большей части тут же заняли моджахеды и те, кто им помогал. Ушла коммунистическая идеология, ее место занял ортодоксальный ислам и мусульманские фундаменталисты — талибы. И ладно бы просто заняли наше место, вся эта религиозно-идеологическая зараза поползла к нам в Среднюю Азию, на Кавказ вместе с наркотиками и оружием. Не нужно обладать особым талантом предсказателя, чтобы предвидеть такое развитие событий.

Восток уходил через Кабул, Кундуз и Саланг, запад — через Шинданд. Были созданы две оперативные группы. Мы посетили перед началом вывода буквально все подразделения. Огромная работа, но она позволила нам рапортовать о готовности и уверенности в успехе.
Вообще организация движения была прекрасно отлажена. Каждые сутки не менее девяти тысяч единиц техники в движении, и мы всегда могли сказать, что где находится. А ведь любой колонне и машине нужно было организовать прикрытие, техническую помощь, определить для нее наиболее безопасные направления и коридоры, установить контроль за всеми дорогами, разминировать минные поля, да и много чего еще нужно предусмотреть и обеспечить. Ведь это было грандиозное и слаженное передвижение целой армии.
Все, что было нажито, построено и наработано за многие годы, мы, уходя, передавали афганцам. И вот тут мы узнали о наших друзьях много неприятного. Стоило нам выйти с аэродрома, как в казармах уже начался пожар. Мародеры тащили все подряд, ну и в азарте грабежа губили добро. А там все было первой категории — и матрацы, и наволочки, и подушки, и одеяла, мебель и сантехника. С вертолета было хорошо видно: бегут афганские солдаты, нагруженные узлами, а казармы уже горят. Об этом нам и агентура докладывала. Так было почти везде.
То, что оставляли, — это, конечно, правильно делалось. Нужно было афганскую власть поддержать, передать необходимое, чтобы она могла продержаться. Правда, власть этим не сумела воспользоваться, все было разворовано и в основном бездарно погублено.

Афганистан стал первой страной, с которой у Советской России были установлены полномасштабные дипломатические отношения. Декрет подписывал Ленин.
С басмачами, ушедшими во время Гражданской войны на территорию Афганистана, мы разбирались до 1953 года. Потом недолгое время мирного, даже дружественного сосуществования — и ожесточенная, почти десятилетняя война.
Им, конечно, стало намного хуже жить после того, как советские войска ушли. Ведь наши солдаты не только стреляли, но и очень многое построили и создали в этой стране.
После ухода Ограниченного контингента гражданская война вспыхнула с утроенной яростью и в итоге привела к нашествию талибов, которых по варварству и жестокости нельзя сравнить даже с ордами Чингисхана.
По Игорю Цибульскому «Громов»